«включает» дипломата Даня.
Тагаев пытается встать и с негромким стоном опускается обратно на траву. Хватается за лоб, а я закусываю губу, потому что к Артуру подходит Дианка.
На ее личике написано неподдельное сострадание, и вообще у нас в семье она самая добрая. Дочка склоняется над Артуром и сочувственно спрашивает.
— Очень больно?
Тагаев вздрагивает и фокусируется на Ди. Завороженно кивает, и моя добрая девочка гладит его по голове.
— Когда мои братья набивают шишки, мама прикладывает лед. Хотите, я с вами поделюсь? Он почти целый, я съела только половину.
Молчание Дианка расценивает как согласие и прикладывает замороженный сок ко лбу Тагаева, заботливо придавив, чтобы лучше держался.
Теперь я издаю глухой стон, и охранник с удивлением на меня смотрит.
— Черт, — раздается из-под кашицы желтого цвета, — он сладкий? — Тагаев придерживает сок за палочку, и мне хочется умереть. Ну почему Давид попал именно в него?
— Значит, ты сестра? — не унимается Артур, и все трое кивают.
— Старшая, — снисходительно поясняет Давид.
— Ты? Старшая? — недоверчиво смотрит на Дианку Тагаев. — Чего ж такая мелкая?
Ди со вздохом пожимает плечами. Она давно убедилась, что мир несправедлив.
— Так она на двенадцать минут всего старше, — с готовностью уточняет Данил, и Тагаев наконец соображает.
— Вы что, тройня?
— Да, — дружно отвечает моя тройня. Или наша с ним…
Я понимаю его замешательство. Ди совсем не похожа на братьев. Артур хотел еще что-то спросить, но тут его окружают медработники с чемоданчиками неотложной помощи.
В считанные секунды Тагаева отмывают от сока, накладывают повязку, и вот уже он сурово смотрит на детей, прижимая ко лбу упаковку со льдом.
— И кто меня приложил, признавайтесь?
— Я, — делает шаг к нему Давид.
— Покажи, — Тагаев несколько минут смотрит на опешившего мальчика. — Ну, чего ты ждешь? А то я не поверю, что такая мелочь может так ударить по мячу.
Это было то, что нужно Давиду. Доказать. Это он умеет и практикует. Давиду подают мяч, он делает шаг назад и с разбега бьет ногой по мячу.
— Левой? — удивленно отмечает Артур и переводит взгляд на Даньку. — А ты тоже так можешь?
Данил гордо кивает. По знаку Тагаева ему подают еще один мяч, и мой сын левой ногой отправляет его вслед за первым.
— Тоже левой? — Артур озадаченно почесывает макушку и снова смотрит на обоих парней. — Вы вообще чьи?
— Мамины, — с готовностью отвечает Дианка.
— И где же она?
Дети высматривают меня из-за спин охранников, и я инстинктивно отступаю назад.
— Там, — неопределенно машет в мою сторону Данил.
Артур поднимает голову и окидывает всех присутствующих грозным и сердитым взглядом.
— Чьи это дети?
Те переглядываются между собой и недоуменно перешептываются, качая головами. В воздухе звенит резкое:
— Я спрашиваю, чьи это дети?
«Твои, Тагаев, твои», — так и хочется ответить. Но я делаю шаг вперед и высоко вскидываю подбородок.
— Мои. Это мои дети.
Толпа передо мной расступается. А потом наши глаза встречаются.
* * *
— Ты? — Артур окидывает меня с головы до ног удивленным взглядом, а потом с криком «Я тебя узнал, ты нас обманула! Деньги забрала, а аборт не сделала!» начинает меня душить.
— Вы? — Артур окидывает меня с головы до ног удивленным взглядом. — Это ваши дети?
Отчаянно моргаю, чтобы поскорее прогнать идиотские видения, возникшие совершенно внезапно, и киваю как болванчик. Несколько раз подряд.
— Все трое? — переспрашивает недоверчиво и уже более придирчиво осматривает с ног до головы. Я бы даже сказала, оценивающе.
Быстро сглатываю. На языке вертится остренькое и язвительное из серии: «У тебя совсем мозги отшибло, Тагаев? А как еще, если они тройня?»
Но тут же вспоминаю, что мужчине только что прилетело в лоб футбольным мячом от моего сына, так что это будет больше смахивать на жесткий троллинг.
Нашего с ним сына. От осознания этого по телу пробегает дрожь, а затылку, наоборот, становится жарко.
В нескольких шагах от меня стоит человек, от которого я родила троих детей. С которым у меня была хоть и недолгая, но связь. Самая близкая связь, какая только может быть между мужчиной и женщиной. И эта связь до сих пор мерцает тремя невидимыми ниточками, натянутыми между нами.
И при этом в мире, наверное, нет человека, который был бы настолько от меня далек. Поэтому я еще раз сглатываю и отвечаю коротко.
— Да.
Взгляд Тагаева продолжает блуждать по моему телу, а потом задерживается на его нижней части. Точнее — животе. Тагаев смотрит то на меня, то на мой живот, то на детей, как будто они только что прямо у него на глазах вылезли оттуда все трое, и он никак не может в это поверить.
— Меня зовут Артур, — вдруг говорит Артур, и на меня сверху обрушивается ледяной поток.
Артур… Меня зовут Артур… Ты такая сладкая, такая тесная малышка…
Понимаю, что передо мной не просто отец моих детей. А еще и мой первый мужчина… И едва удерживаюсь, чтобы не схватиться за локоть все того же охранника в очках.
— Артур Асланович Тагаев, — продолжает Тагаев, — я недавно купил этот клуб.
— Нас… Анастасия, — вовремя спохватываюсь я, — Андреевна.
Тагаева дергают снизу за рукав, и я вижу расстроенное личико дочки.
— Я Дианка, — у нее дрожит голосок, и я понимаю, что ей очень обидно, что никто не спросил, как ее зовут.
Вряд ли это интересно Тагаеву, и мне вдруг тоже становится обидно за дочь. Девочка своим мороженым пожертвовала, а он даже не поинтересовался именем спасительницы.
Но лицо Артура внезапно принимает очень странное выражение. Была бы я глупой сентиментальной гусыней, то сказала бы, что трогательное. А так назову его заинтересованным.
— Какое красивое имя, — хвалит он и переводит взгляд на мальчиков. — А вы… Давид и Данил, правильно?
Он по очереди указывает на каждого, и те кивают с озадаченным видом. Я тоже в полном замешательстве.
Не перепутал. Или запомнил? Да нет, не может быть. С первого раза? Обычно, все путаются, всегда. Даже Стефка, бывает. Только мы с Ди безошибочно можем определить, кто из них кто. Мне они вообще кажутся совсем разными. И… неужели теперь и Тагаев тоже может?
— Значит, Давид, Данил и Дианка? — потирает он подбородок, и очередная ледяная волна с грохотом выбивает из-под меня почву.
Артур улыбается. Смотрит на моих детей и улыбается. А они стоят перед ним полукругом с задранными головами.
Сейчас они похожи на желторотых птенчиков, которые с нетерпением ожидают, когда уже прилетевший родитель начнет скармливать им вкусных червячков. И от этого привычно сжимается сердце.
Моим деткам, как
